Последние короли Шанхая. Соперничающие еврейские династии, которые помогли создать современный Китай - Джонатан Кауфман
Взгляд Сассунов на торговлю опиумом в самом благоприятном свете совпадал с тем, который впоследствии заняли предприниматели, торгующие табаком и алкоголем. Они знали о его вредных последствиях, но их задачей было зарабатывать деньги, а не запрещать пороки. Опиум был легальным. Британское правительство в Индии облагало его налогами. Китайские бизнесмены сотрудничали с Сассунами для его распространения.
Однако стремление Сассунов торговать опиумом и десятилетиями противостоять попыткам запретить его отражало расизм, лежавший в основе колониального взгляда на Китай. Читая письма Сассунов об опиуме, трудно избавиться от убеждения, что Сассуны, как и другие британские купцы и чиновники, относились к китайцам снисходительно и поэтому дистанцировались от разрушительных последствий опиумной зависимости. Сассуны сами избегали наркотика, и они, как и многие англичане в Шанхае, ругали и упрекали всех западных людей, которых видели употребляющими его, особенно если те приобретали бледно-желтый цвет наркомана.
Миллионы китайцев страдали от последствий опиумной зависимости, а широкое распространение опиума в сочетании с множеством других факторов ослабило способность императора ответить на вторжения Запада. Один китайский поэт оплакивал след опиума от цветущего красного мака в индийской пустыне до зеленого дыма, витавшего над курильщиками опиума:
Жаркие индийские пустыни выдыхают ядовитые миазмы, жарят червей из песчаного золота;
Черные вороны срывают плоть с костей трупов, клюют жир, с которого капает кровь;
В связи с этим распускаются кроваво-красные маки,
они превращаются в пасту тоски.
Зеленоватый дым появляется, когда пасту размалывают на куски, он вытягивает золото и деньги из страны.
Жизнеспособность района исчезает с каждым днем…
После того как опиум был запрещен, Сассуны вложили свои деньги в недвижимость и фабрики, сколотив еще большее состояние. Придя к власти в 1949 году, коммунисты конфисковали деловую документацию компаний Сассуна в Шанхае. В 1980-х годах китайское правительство разрешило двум китайским экономистам провести детальное расследование и учет многочисленных активов Сассунов за столетие их бизнеса. Китайцы обнаружили, что прибыль от продажи опиума принесла Сассунам 140 миллионов «лианов» (общее название китайской валюты XIX века) — эквивалент 2,7 миллиарда долларов в долларах 2018 года. Затем они вложили эти деньги в шанхайскую недвижимость, акции и компании, чтобы увеличить свою прибыль более чем в два раза, до эквивалента 5,6 миллиарда долларов. Как заметил французский писатель Оноре де Бальзак, размышляя о таких баронах-разбойниках XIX века, как Сассуны: за каждым большим состоянием скрывается преступление.
3. Лаура и Элли
Лаура и Элли Кадори
Всего за одно поколение Дэвид Сассун и его сыновья прошли путь от беженцев, бежавших из Багдада, до вершины британского бизнеса и общества. Они заседали в законодательном собрании колониальной Индии и консультировали британское колониальное правительство. Они общались с королем в своих домах и навещали его в Виндзорском замке. Они были первооткрывателями многих инструментов современного капитализма и применяли их безжалостно, внедряя пароходы, телеграф и современные банки. В их лондонской штаб-квартире был целый этаж переводчиков, которые переводили коносаменты, контракты, страховые полисы и деловые запросы, поступавшие на иврите, арабском, персидском, китайском и хиндустани. Вынужденный открыть Шанхай для иностранных торговцев, китайский император надеялся ограничить их влияние и в конце концов вытеснить их. Вместо этого Сассуны продолжали расширяться и начали менять Китай и представления китайцев о бизнесе. «Имя Сассуна в Европе известно меньше, чем имя Ротшильда, — пишет новая шанхайская англоязычная газета The North-China Herald, написанный в 1881 году, но среди китайских купцов, „Это имя, с которым можно колдовать“.
По мере того как распространялась информация об успехе Сассунов и других магнатов, другие иностранные бизнесмены из Великобритании, США и Европы начали прибывать, чтобы воспользоваться этой новой возможностью.
Самое поразительное нововведение Дэвида Сассуна — создание школ Сассуна для ежегодного привлечения новых сотрудников в семейную фирму — также таило в себе опасность. По мере того как распространялись слухи о деньгах, которые можно было заработать в Китае, росли и амбиции бедных багдадцев, стекавшихся на работу к Сассунам. Сассуны чеканили деньги. Но у них были и конкуренты.
Рима Кадури узнала о школах Сассуна, когда ее семью постигла финансовая катастрофа. Она и ее муж, Салих, жили в Багдаде неплохо — не так богато, как их дальние родственники Сассуны, но, тем не менее, комфортно. Салих был „торговым фермером“ — багдадский эквивалент торгового банкира. В сельской местности вокруг Багдада отары овец служили залогом при заключении деловых сделок. Кочевники следили за овцами, а Салих выступал в роли банкира и посредника, предоставляя кредит, а овцы служили залогом. У Кадури было семеро детей — шесть сыновей и дочь. Шестерых мальчиков они отдали в частную школу при парижской еврейской организации, где мальчики научились читать и писать на английском, иврите и французском языках. В 1876 году, когда его дети были еще подростками, Салих умер, оставив Риму содержать их в одиночку. Никто не был достаточно взрослым, чтобы взять на себя управление семейным бизнесом. Рима слышала, что Сассуны, открыв новые предприятия в Индии и Китае, предоставят обучение, стажировку и работу. Хотя мальчики были еще подростками, для них это была прекрасная возможность, ведь они могли посылать деньги обратно, чтобы поддержать свою овдовевшую мать. Сассуны, конечно, будут рады им. Их обучение бизнесу и языкам сделает их ценными. Их вера поможет им быть рядом. Рима решила отправить четырех своих сыновей в Индию, чтобы они работали на Сассунов. Самому младшему, Элли, было пятнадцать. Сассуны приняли его: родственник семьи из Багдада, переживающий трудные времена; подросток с деловым складом ума; должность обеспечена; благодарность и преданность гарантированы.
Путешествие Элли из Багдада и траектория его жизни не могли быть более непохожими на Дэвида Сассуна. Их отличало несколько факторов. Дэвиду было тридцать семь, когда он бежал из Багдада, он был мужем и отцом, наследником огромного состояния и
